Джако Энгельс: «Конкурировать с русскими я бы не смог, поскольку это были просто машины»

Фото: Джако Энгельс (С) фото издания Реальное время

Тренер форвардов казанской «Стрелы» дал большое интервью изданию «Реальное Время». Rugger.info выбрал самое интересное из беседы.

«Судя по фамилии отца, у нас немецкие корни, но даже если так, то это очень-очень далекие корни. Сейчас у нас нет близких родственников в Германии, а сами мы чувствуем себя намибийцами. Возвращаясь к Ораньемунду, это был закрытый город, поскольку там располагалось стратегическое производство — добыча алмазов. Одна из главных составляющих бюджета страны. Только пару лет назад город открыли для иностранцев, а раньше даже намибийцы могли попасть в него только по спецприглашению. С этим были связаны некоторые особенности, например, уже в пять-шесть часов вечера все возвращались в свои дома, закрывали ворота, и город, я бы сказал, вымирал, но это не совсем так, поскольку на его улицы выбирались дикие животные. Антилопы, обезьяны разгуливали по улицам, привыкшие, что в это время их никто не потревожит. Со стороны это, наверное, выглядело как фантасмагория, современная сказка».

«Сейчас уже вошел в обиход онлайн-шопинг, особенно в связи с последними событиями, а в Ораньемунде эта услуга была развита уже в 80-е. Жители составляли списки необходимых продуктов, передавали их в курьерскую службу, и оттуда приносили все необходимое. Жизнь была безопасной, никакого криминала. Сами жители города были высокообразованными, включая тех, кто не использовался на умственной работе, например нянечки или садовники, причем независимо от цвета кожи».

«Высокие технологии были везде, я сам стал, наверное, одним из первых детей, которого обследовали в утробе матери на УЗИ по технологии 3D. Во всей остальной части страны подобные технологии появились гораздо позже, поскольку они приходили к нам из Америки. Но эта ситуация с городом, опережающим время, подходит к концу. Запас алмазов иссякает, на рудниках их добыча сворачивается, они закрываются один за другим, и город уже мало чем отличается от остальных». 

«У нас используются пять языков — английский, голландский, немецкий, африкаанс и нама, но я знаю только два. Английский, как вы сами можете в этом убедиться, и один из языков коренного населения — африкаанс, который мне интересно было выучить. Но я же учился в ЮАР и еще и там учил язык местных племен — тсвана, который был необходим в той местности. Но, переехав, обнаружил, что там проживает другое коренное племя, у которого свой язык, причем эти языки очень сложные. Серьезно: мне легче овладеть русским, чем одним из них».

«Регби пришло в мою жизнь как игра, в которую играли с детства. Мы росли, играя в регби, и это была не спортшкола, а некое детское увлечение. Это уже вид национальной культуры ЮАР и Намибии, хотя в регби играют больше белые, поскольку цветные предпочитают футбол. Из спортивных игр есть еще интерес к крикету, сам в него пробовал играть, но в различные разновидности регби мальчишки у нас играют на любом свободном пространстве. Процентов 80 наших детей вовлечены в регби, на остальные виды спорта приходится только 20. В ЮАР народу побольше, там есть звезды и в других видах спорта. Правда, я еще пробовал себя в прыжках на батуте и примерно в 10-11 лет даже побывал в составе нашей юниорской сборной на соревнованиях в СССР».

«Мало что помню из этой поездки, хотя зима и местная погода осталась в памяти. Тогда между нашими странами только ломался лед отчуждения, поскольку ЮАР долгое время была в изоляции из-за политики апартеида. Мы только-только выехали в некое мировое турне, побывав в Англии, Германии, в Москве, где я увидел своих ровесников из юниорской сборной Союза. Тогда в таких видах, как батут, акробатика, гимнастика, был акцент на молодых, практически детей, я сам мог выступать на Олимпиаде в Барселоне, останься в этом виде спорта и продолжай прогрессировать. Но конкурировать с русскими я бы не смог, поскольку это были просто машины… Кубики мышц на животе, сложнейшие программы — то, что они дети, выдавали только слезы на глазах, когда выполняли тяжелые элементы. Тренировались по восемь часов в день, как нам говорили. Я лично был напуган еще тем, что родители говорили: «Ты такой хорошенький, тебя в СССР украдут, и останешься там жить». Видимо, я не был таким уж классным, поскольку не украли и даже попыток не предпринимали (смеется). У нас в команде, где были в основном 16-летние парни, был еще один мой ровесник, и руководство нас особенно берегло, видимо, их тоже запугали киднеппингом».

«Помню еще, если вам будет интересно, что в моем понимании все дороги в СССР были заполонены машинами-шестерками, в основном белыми и полностью грязными. Для ЮАР или Намибии это нонсенс, мы всегда моем машины. Это отложилось в воспоминаниях, которыми я потом делился с женой, и кода сказал, что еду сюда на работу, она удивилась: «Там же все старое, грязное, фу». Только прожив здесь зиму, я понял, что мыть машины в это время года — это одно из самых бессмысленных занятий в жизни».

В тексте использованы фото РК «Стрела»

Читайте также:

Экстраординарный Нугзар Дзагниде

Кобус Мараис: «Мы здесь, чтобы победить, а не участвовать»

Всё золото регби. Хрусталь Джеймса Кука